Драбблы с ФБ 2020 (авторский и перевод).

[mass-effect]

Название: Уязвимость
Автор: Riru.
Беты: Альре Сноу, Luchiana
Размер: 704 слова

Рейтинг: NC-17
Предупреждения: Графичная жестокость
Канон: Масс Эффект: Андромеда
Категория: гет
Отношения: Кетус/Слоан Келли
Персонажи: Кетус, Слоан Келли, ОМП!хуманы
Тэги: мат, гуро, жестокость, упоение убийствами, физическое ксено!превосходство, ксенофобия, нездоровое желание защитить, ксенофилия, романс
Краткое содержание: Только Слоан знает Кетусу цену.

Из них двоих — по иронии — именно Кетус слывёт сдержанным и спокойным. Горячая голова Слоан, жестокая, ебанутая на хуй королева Кадары. Горячая голова, «безумный взгляд» Слоан, и чуть что — выпустит очередь пистолета. Разве что Кетус вдруг скажет «не надо». Не раз он получал в лицо вопрос: «Почему ей так верен?», — и кроме ухмылки крыть было — неизменно — нечем.

Но и надо ли, в самом-то деле? Вполне может казаться спокойным. Стреляный, в шрамах наёмник; лояльный той, у кого нынче миска. Терпящий жуткую, жуткую Слоан. Но его — настоящего — никто не знает. Только ей и позволено видеть.

Сейчас, когда Слоан (глупо попавшись, потому что — снова, о Духи, ох блядь, — доверилась слишком уж просто), сидит с раной, опасно близкой к виску, и чуть не скулит; сейчас — за неё, как иначе, — ему можно побыть беспокойным. Те, кто видел такого его — и не Слоан, — те уже никому не расскажут. Разве что своим «духам», быть может, до которых Кетусу точно нет никакого дела.

Стоящему к этим уродам так близко, оружие ему ни к чему. И это — всегда — лучше чистейшей дозы. Когти — острее, быстрее любого ножа (инстинкт, продолжение костей), — и сейчас, да, сейчас, они с лёгкостью вспарывают блядскому отребью плоть. Немедля и сразу входят в лицо, сминают широко раскрывшийся глаз, кроша: с чавканьем, с хрустом. Изнутри бьёт плотная струя; могла бы в глаз, но пока что не всё, пока что обзор ещё нужен. Красная кровь людей, застывая, делается вязкой: попав на пластины, отмывается плохо. Но это ничего (мелочь, правда), сейчас — просто лишь бы не в глаз, а так — вдоволь. Кетус чуть, лишь немного, меняет угол, замирает в горячих брызгах. Целей две, и их шок скоро схлынет, но раз Кетус — Кетус, у них нет и шанса. Шея справа расходится, точно ткань, разрезанная новой струей; та, вырвавшись, хлещет повсюду, а сам он уже прижал последнего мудня к холоду камня, уже смотрит в лицо немигающе-хищным взглядом — и глазам, что напротив, пожалуй, пора тоже вылететь нахуй.

Слоан ранена; выбор тяжёлый. Кетус должен узнать, что случилось, должен — и не от неё. Говорит он себе, но сам знает: просто хочет пробыть тут подольше. Тут, среди чавканья плоти, не осознавшей смерти. Тут, в звуке падающего запоздало тела: как мешок, но нет ведь, не вещь — чья-то ёбаная бесполезность, просто туша из экскрементов и мяса, посмевшая — блядь — тронуть Слоан.

Но рана Слоан не выглядит теперь серьёзной. Так что можно застыть ненадолго. Хрипло, низко, животно:

— Ну? Кого ждали к ней в помощь? — он смеётся.

«Если и ждали, то не такое» читается ясно. Весь в крови, дрожит и так хрупок. Человек, но совсем мелкий и бесполезный; щенок — и не видел, небось, столько крови. Люди: хлипкие мягкие ткани, и прозрачная тонкая кожа, и нелепые ломкие пальцы, и всё — на таком же, блядь, ломком каркасе; чуть сильнее, вот так, надавить — новый хруст знаменует проколом грудины. Крови здесь меньше, не шея, но по когтю течёт так же сладко; суёшь глубже — и вот ты по локоть. В чём-то, что было таким никчёмным. Грязным, вязким, уродским... и хватит.

Кетус вынимает руку, и остекленевшие глаза, в немом ужасе глядевшие всё это время, опадают вместе с насквозь пробитым телом; из рваной дыры виднеются так легко переломленные когтями кости. Кругом всё торжественно затихает — увязает в стекающем со стен красном. Достойно того, чтобы быть поднесённым к ногам единственной королевы Кадары.

— Что же дальше? — смеётся он хрипло, в уходящем звоне адреналина. — «Приходи сразу связанной», может?

— Пошёл на хуй, — слабо слышится с пола, и так слабо, что он уже рядом.

— Прости, — колет быстро ей всё, что придётся, проверяет все раны легонько. Проходясь — как другими — когтями по её коже, синякам и порезам; ясно видит: представление Слоан оценила. Теперь в чужой уже крови, она ловит ртом воздух, смотрит очень уж «безумным» взглядом. Не будь она ранена так сильно, Кетус бы, может, и не сдержался. Но сейчас — аккуратно, спокойно — несёт Слоан прочь, снова к трону.

В чём-то слухи не врут: сдержанным он бывает — только с ней, только чтобы без крови. Когда пальцами водит по ней, словно сотканной, мягкой, когда бережно переплетает на простыни руки. Её пальцы жгут грубые когти; их никто — никогда — не сломает. Хоть кости Слоан ни разу не крепче, человеческое её тело — так же хрупко и ломко, но когда извивается в страсти, бьётся, стонет, забыв, кто тут правит — проникает насквозь прямо Кетусу в сердце. И весь мир хоть сгори за их дверью.

Лишь ей — и позволено видеть.

---

Название: Сквозь пелену
Переводчик: Riru.
Оригинал: archiveofourown.org/works/20218483/
Размер: драббл 687 в оригинале

Рейтинг: PG-13
Канон: Оригинальная трилогия
Категория: слэш
Отношения: Сарен/Найлус
Тэги: индоктринация
Краткое содержание: Сарен не стреляет в Найлуса.

На задворках сознания Сарена электрический шум. Радиопомехи. Треск щитов за секунду до разрушения. Звук не прекращается… часами? Днями? Дольше? Сложно сказать. Он перестал считать. Не может ясно думать с этим проклятым шумом. Будто топящим все остальное. Мысли, образы, слова.

Все, кроме Найлуса.

Ничто не может потопить Найлуса. Сарен слишком хорошо его знает. Может узнать его голос в толпе, с другой стороны планеты, через самый сильный шум и помехи. Его беззвучное расслабленное присутствие, его успокаивающий своей привычностью голос. Большинству СПЕКТРов не понравится, что кто-то встает на пути, им нравится независимость. Но не Найлусу. Он рад видеть Сарена. И это взаимно. СПЕКТРам не так часто доводится бывать дома. Но двум СПЕКТРам? Они почти не видятся вовсе вне общих миссий. Он скучал по Найлусу, эти последние часы-дни-дольше, в которые с ним был весь этот шум.

(Что вообще было до него? Он помнит… что-то. Сложно понять, что именно. От попыток думать болит голова. А может, она болит от самого звука. Боль, в любом случае, почти невыносима).

Сарен дергает пальцем на спусковом крючке. Зачем он вытащил пистолет? Верно. Геты. Он стрелял в… Нет, неверно. Вокруг нет мертвых гетов. Тут только он и Найлус.

Что-то словно зудит под пластинами — беспокойство, которого он не ощущал с тех пор, как новичком отправился на первую миссию. Найлус говорит что-то, но как будто издалека или из-под воды. Сложно разобрать за шумом.

Он поднимает пистолет. И направляет прямо в затылок Найлусу.

«Идиот. Разве нас не учат никогда не отворачиваться от врага?»

Стоп, но и это неверно. Сарен — не враг. Он…

(Шум становится сильнее; не помехи, а ревущая сирена…)

Ему нужно выстрелить. Пока не поздно. Зачем ему нужно выстрелить?

Враги. Верно. Ему нужно избавляться от врагов. Таких, как этот турианец. Он мешает планам. Его планам. Их планам. Планам Сарена и…

Кого?

Его рука дрожит. Найлус продолжает говорить, но Сарен все еще не может разобрать — только видит движения пластин и то, как мандибулы расходятся в улыбке.

Что-то не так.

Он не может двинуть рукой, крепко сжимающей пистолет. Он борется с желанием расслабиться — кажется, что это только приведет к выстрелу. Это тупик.

Сарен резко втягивает воздух. Открывает рот. И хрипит, будто весь проржавел изнутри:

— Найлус.

Тот оборачивается, напряженно сводя мандибулы, и отшатывается, видя пистолет.

— Сарен, что происходит?

Он пытается потрясти головой, насколько позволяет ему тело. Его взгляд прикован к пистолету, который он удерживает неподвижно изо всех своих сил, борясь с шумом. Все тело кричит поддаться, навести его на Найлуса, спустить крючок и уйти — заполучить маяк и уйти. Но его разум противится этому курсу, отказывается стрелять.

Движение на самом краю зрения. Найлус подходит ближе. Хочется сказать ему не приближаться, уходить, заполучить маяк и уходить как можно дальше от Сарена, но он ничего не может сделать и лишь сжимает пистолет сильнее в дрожащей руке.

Найлус поднимает винтовку. Сарен делает медленный вдох через зубы, надеясь, что натренированное тело не успеет среагировать само…

Удар прикладом обрушивается ему на голову. Мысли проясняются на мгновенье желанной тишины, и последней реакцией становится удивление, что в нем осталось еще что-то, кроме шума.

(А последним, что он слышит, становится голос Найлуса, говорящего в передатчик. Сарен не разбирает слов на грани потери сознания, но забирает звук его голоса с собой — отгонять помехи).